Первое требование послать новые контингенты во Францию было высказано генералом Палицыным, который просил Временное правительство, после того как в апреле 1917 г. русские войска понесли огромные потери во время наступления на западном фронте, в кратчайшие сроки выслать в качестве пополнений первой очереди не менее 300 офицеров и 3 тыс. солдат.
3 мая (20 апреля) 1917 г. генерал-квартирмейстер Ставки телеграфировал Палицыну в Париж, излагая для сведения русских военных представителей во Франции и для передачи французскому правительству план посылки дополнительных контингентов войск. «К перевозке будет приступлено с открытием навигации в Архангельске, т. е. в начале июня. В первую очередь будет отправлен личный состав 2-й особой артиллерийской бригады, который ныне предназначается не на салоникский, а на французский фронт; затем, по мере готовности, будут отправляться личные составы для инженерных, санитарных и интендантских частей, а также для первой особой артиллерийской бригады». После этого предполагалось отправить еще 26 маршевых рот для пополнения убыли в пехотных подразделениях бригад.
Программа была весьма обширной, в случае ее осуществления еще новые десятки тысяч людей были бы посланы умирать за интересы американо-франко-английского империализма только потому, что Временное правительство еще более усердно, чем царское, старалось услужить своим хозяевам из-за границы, потому что это правительство было лишь «простым приказчиком миллиардных «фирм»: «Англия и Франция»…» Практическая подготовка шла. В Новом Петергофе формировалась «1-я особая» артиллерийская бригада, другая, также артиллерийская («2-я особая») бригада, под командованием генерала Беляева (брата царского военного министра), готовилась в Луге. Кроме того, готовились инженерные, санитарные и интендантские части. Однако в разгар подготовки произошли внутренние и внешние события, не предусмотренные планами Временного правительства: часть солдат в Луге взбунтовалась, арестовала наиболее ненавистных командиров и отказалась ехать во Францию. Этих событий не могла скрыть даже правая буржуазная печать.
