Парижские газеты приветствовали назначение верного прислужника империалистов Керенского министром-председателем, считая его способным повести «энергичную» политику. Однако казенный оптимизм не соответствовал действительным взглядам руководителей Антанты на сложившуюся в России обстановку. Неспособность буржуазии и их лакеев, лидеров меньшевиков и эсеров, править страной становилась все более очевидной для французского, английского и американского правительств. Рибо записал в своем дневнике 7 июля (еще до немецкого контрнаступления на русском фронте), что у русских положение очень тяжелое. «Новости из России,—писалпремьер,—в самом деле все более тревожны». Рибо боялся их оглашения. Он считал необходимым фальсифицировать действительное положение. «Я даю приказ уничтожать в телеграммах из России некоторые места, слишком резко составленные, и пропускать остальные»,— читаем мы у руководителя французского правительства. Некоторая часть правды была известна в Париже. Хотя правильного освещения послеиюльской обстановки во Франции сделано не было, но развитие революционной и антивоенной борьбы в России внушало западным империалистам серьезную тревогу. Заявлениям членов Временного правительства с их неизменно оптимистическими выводами уже не верили.

На упомянутой военной конференции союзников (25— 26 июля 1917 г.) много говорилось о тех серьезных последствиях, которые имели бы место, если бы Россия вышла из войны. Французские, английские и итальянские министры и генералы толковали о том, что в этом случае «огромные ресурсы России» будут использоваться центральными державами, среди союзников (особенно на Балканах) усилятся поиски сепаратного мира и главное — придется видоизменить «политические цели Антанты» . Здесь, очевидно, имелось в виду то обстоятельство, что нельзя будет уже говорить и писать о «священной борьбе демократий», о «войне за право», прибегать к тому призрачному камуфляжу подлинного характера империалистической войны, который усердно применялся после свержения царизма в России.