Начиная с августа, новые посредники — офицер второго бюро генерального штаба граф Арманд со стороны Франции и граф Ревертер от Австрии,— встречаясь все в той же Швейцарии, передавали друг другу ноты и письма руководителей обоих государств. Французское правительство не скрывало, что оно опасается скорого выхода России из войны и германских маневров в направлении сепаратного мира с Россией. Союзные дипломаты договаривались о том, что если Временное правительство посмеет согласиться на такой мир, то они немедленно объявят войну России. Распространялись слухи, что в переговорах по этому вопросу принимает участие Япония. В условиях же мира, предложенных Францией противнику, захватнические планы русской буржуазии обходились совершенно. Проливы предлагалось сделать открытыми для всех. Передача Триеста Италии была признана французской стороной обязательным условием сделки. Эльзас-Лотарингия, по французскому проекту, целиком отдавалась Франции. Австрия, однако, не хотела принимать французские условия. Наиболее решительно возражала она против уступки Триеста Италии. Неоднократный обмен нотами не привел к преодолению противоречий между империалистическими правительствами. Публичное предложение мира Черниным 2 октября (в беседе с председателем венгерского совета министров Вакарле, состоявшейся в Будапеште) не изменило положения. Выступая 12 октября в палате депутатов, Рибо во всеуслышание объявил об отказе Франции вести переговоры без удовлетворения интересов Италии (до Капоретто оставалось еще 12 дней).

Пришлось как-то откликнуться на разговоры о мире и министру иностранных дел Временного правительства. Терещенко, выступая 12 октября на заседании комиссии по иностранным делам предпарламента, выдвинул то объяснение, которое никак не соответствовало действительности, но казалось наиболее приемлемым для терявшего окончательно свой международный престиж Временного правительства. Оказывается, неудача переговоров была неизбежна потому, что Франция (устами Бриана) будто бы решительно ответила немецкому представителю, «что все сношения должны вестись с общего согласия союзников» . Так продолжало думать только само Временное правительство.