15 июня Севастопуло получил указание сообщить в министерство иностранных дел, что Временное правительство считает «выступление Жоннара без нашего ведома неправильным…» Терещенко предлагал в своих телеграммах в русские посольства в Париже, Лондоне и Афинах «напомнить союзникам об их намерениях не предрешать вопроса о форме правления или о выборе короля в Греции» и подтверждал, что Временное правительство не только не давало согласия «на немедленное приведение в исполнение проекта государственного переворота в Греции», но неоднократно Возражало «против своевременности такого образа действий по военным и политическим соображениям» .

«Протест» был оставлен без внимания. Уже через несколько дней греческая пилюля была проглочена. Выступая 19 июня на пресс-конференции, Терещенко оправдал политику французского империализма в Греции. Капитуляция русской дипломатии была окончательная, хотя формально и неполная, ибо, не решаясь серьезно возражать против действий Франции по существу, Временное правительство еще некоторое время критиковало методы, «посредством которых произошла вынужденная замена одного короля другим», как указывалось в принятом на заседании 21 июня по докладу Терещенко решении о позиции России союзной конференции по балканскому вопросу. На этой конференции, действительно состоявшейся в последних числах июня, Севастопуло, делегат от Временного правительства, уже не высказывал протестов против греческой политики Франции. Разговоры на греческие темы здесь свелись лишь к рассмотрению дислокации союзных войск в Греции. Союзники собирались отвести некоторые свои отряды «в возможном близком будущем», другие (в Эпире на острове Корфу) — сохранить в этих районах «на все время войны»; решили также сохранить свои войска, находившиеся в других районах Балкан, до того времени, пока центральные державы не будут разгромлены. Русские войска были отозваны из Греции. Необходимость для русской буржуазии, глотая греческую пилюлю, оглядываться на свои домашние дела была понята во Франции. «Matin», комментируя отношение России к греческим событиям, писала: «Мы очень хорошо понимаем, что происшедший из революции кабинет князя Львова испытывает необходимость в оправдании своих действий перед общественным мнением».