В то же время меньшевистско-эсеровские руководители, активно участвуя в подготовке к конференции, решили одновременно заработать здесь себе столь не хватавший им политический капитал, думая заставить массы связать с союзным совещанием какие-то надежды на скорый мир. Их газеты начали писать о «новой эре» в международных отношениях, ибо на парижской конференции «союзные демократы» якобы должны будут показать «первый пример подлинного демократизма во внешней политике». Мелкобуржуазные газеты вновь, как по команде, заявили о необходимости пересмотра старых договоров, конечно, «в духе провозглашенных русской революцией принципов». Вспомнили опять о стокгольмской конференции. Хотели попросить в Париже разрешения все же созвать ее. Козыряли участием «представителя демократии» в русской делегации на намеченную конференцию. Но и эти явно демагогические планы прислужников буржуазии показались империалистам — и русским и «союзным» — чрезмерными и неуместными. Французское правительство объявило, что не может принять Скобелева (намеченного делегатом от «демократии») в качестве представителя России, что вообще оно возражает против специального представителя совета, ибо «вопросы, подлежащие обсуждению конференции, касаются не условий мира, а выбора наилучших средств для доведения войны до победы».

Вся возня вокруг парижской конференции, вся шумная дискуссия по поводу наказа Скобелеву, содержавшего несколько демагогических фраз о мире без аннексий и контрибуций, были рассчитаны прежде всего на отвлечение масс от революционной борьбы. Реальная власть все больше уходила из рук предателей интересов России. Предпарламент тем временем продолжал свои шумные и длинные заседания.

3 ноября 1917 г. «Times» опубликовала беседу Керенского с американским журналистом, которого глава Временного правительства уверял в том, что Россия не выйдет из войны. В этом же номере газеты было помещено заявление Лансинга, утверждавшего, что «Временное правительство направляет все силы, чтобы добиться победоносного завершения войны».