Уже вскоре после Февральской революции французские империалисты поставили вопрос и о формальном Neper Смотре тайных сделок, а пересмотр соглашения 1915 г. о проливах был для французской, как и для английской, буржуазии не только предлогом для давления на Россию, но и весьма желанной процедурой. Французская печать связала возможность отказа России от Константинополя, с тем чтобы «использовать создавшуюся таким образом конъюнктуру в целях сокращения войны путем сепаратного мира с Турцией». Об этом открыто писали Эрве в «Victoire», Эрбет в «Echo de Paris» и Полиб (псевдоним Рейнака) в «Figato». Этот же проект, независимо от парижских газет, выдвинул и Палеолог в специально разработанных перед отъездом из Петрограда для вручения преемнику тезисах об отношении Франции к России, где, считая неизбежным в ближайшее время «полный паралич русского усилия», французский дипломат признавал чем-то само собой разумеющимся отказ Антанты от всех обещаний России по восточным вопросам. Он настаивал на том, чтобы, «не откладывая дальше», союзники искали сепаратного мира с Турцией. Пуанкаре, как доносил в Петроград Извольский, обвинялся французским правительством в том, что «он вместе с Делькассе слишком поспешил дать России согласие на присоединение Константинополя» и оказал давление в этом вопросе на правительство Англии, противившееся подобному решению. Попытки Франции, опираясь на заявления Керенского и декларацию Временного правительства от 9 апреля (27 марта), изобразить дело таким образом, что новая русская власть добровольно отказывается от захватов, и тем самым попросту перечеркнуть договор 1915 г. были поддержаны и английским правительством. Империалистические противоречия не исчезли и в лагере «союзников», хотя последние как будто объединили свои силы для совместной борьбы против конкурентов. Англия, многолетний соперник царской России в борьбе за проливы, еще меньше, чем Франция, склонна была даже только говорить об усилении русских империалистов в Турции, на русскую буржуазию Антанта не желала смотреть, как на равноправного партнера. В вопросах дележа будущей добычи осуществлялась та же по существу линия, что и в вопросах ведения войны: западные империалисты требовали от России много, а давали ей мало.