1 июля (18 июня) после двухдневной артиллерийской подготовки 7 и 11-я армии юго-западного фронта двинулись в атаку. В первый день боев войска одержали небольшие тактические успехи (на фронте в 70 Км), овладев окопами первой линии и заняв несколько находившихся на линии фронта деревень. Во второй день продвижение было едва заметным, на третий день остановилось вовсе. Командование обнаружило полную неспособность развить первоначальный успех, противник подбросил резервы быстрее, чем наступавшие. Далее — один из главных виновников преступной затеи с наступлением на фронте, хвастунишка Керенский, в шифрованной телеграмме правительству, отправленной 9 июля (26 июня), вынужден был признать, что «начатая операция развивается значительно менее успешно, чем можно было надеяться по силе артиллерийской подготовки и количеству сосредоточенных войск». Керенский признал и другое: в армии не было энтузиазма, ие было желания сражаться за чуждые солдатам империалистические интересы Антанты. «Вместо того, чтобы развивать первый успех,— сообщалось в цитированной теле — грамме,— части, участвовавшие в боях, стали составлять резолюции с требованием немедленного увода в тыл, на отдых…» Министр-эсер, конечно, настаивал на усилении репрессий. С ним полностью соглашался и Брусилов, предлагавший рассматривать пропаганду большевиков как «государственную измену», а антивоенные выступления в войсках квалифицировать как «военный бунт или как подстрекательство к таковому».

Начатая 8-й армией вспомогательная атака развивалась более успешно, 13 июля был занят Калуш, час и за — кончились успехи этой армии, не поддержанной другими частями. В первые дни наступления правительственные круги Петрограда и Парижа ликовали. Едва только прибыв в Петроград, новый французский посол Нуланс выражал на пресс-конференции восторженные чувства в связи с тем, что русские армии двинулись, наконец, в бой ради защиты интересов империалистов. Восхищения «блестящим успехом» заполнили парижскую печать. «Journal du Debats» предлагал 1 июля считать отныне исторической датой, a «Temps» писала 4 июля: «Германцам приходится отступать перед русской армией, которую они считали окончательно обессиленной.