В течение июня между союзниками шли дипломатические переговоры о созыве совещания для обсуждения вопросов македонского фронта и положения на Балканах. Временное правительство рассчитывало добиться соглашения о сохранении и даже усилении позиций блока Антанты в Македонии, ибо этот фронт прикрывал румынский и отчасти юго-западный; в случае значительного улучшения своих позиций в Македонии противник мог перебросить против русских и румынских войск новые значительные силы, а также разгромить Сербию («Это обстоятельство,— сообщал Терещенко в Париж Севастопуло,— отразилось бы самым плачевным образом на нашей балканской политике и создало бы для нас неисчислимые затруднения»). Временное правительство настаивало на том, чтобы очередная союзная конференция ограничилась рассмотрением военных вопросов и не обсуждала проблем «общей политики» союзников на Балканах, ибо оно понимало, что в условиях серьезно пошатнувшегося международного престижа этого правительства такое обсуждение ничего хорошего ему не сулит. «Принимая во внимание наше теперешнее положение на фронтах и внутри России,— инструктировал Терещенко Севастопуло в конце июня 1917 г.,— мы должны признать наиболее выгодным для нас по возможности сузить компетенцию намеченного совещания, ограничив ее преимущественно военно-стратегическими вопросами». В следующих телеграммах Терещенко опять настаивал на том, чтобы конференция ограничилась «установлением и согласованием плана военных действий текущего года» и воздержалась от принятия «каких-либо кардинальных политических решений». До окончательного выяснения обстановки на восточном фронте союзники ограничивались «принятием к сведению» мнения, высказывавшегося Петроградом